Море любит сильных,а сильные любят берег...

Спрашивай хоть бога, хоть алкашиков.
Что там можно, а чего нельзя.
Свастика немного старше фашиков.
Запрещайте свастику, друзья.

Слишком много домиков и гномиков.
Так вяжите Родину в узлы.
Радуга немного старше гомиков.
Запрещайте радугу, козлы.

Оригинал взят у dash63 в post

Я - Советский Союз, кораблем воплощенный в металле,
Вопреки непреложности времени, в коем я не был рожден.
Килотонны неплавленной стали, что - строчками стали
Бесполезно ржавеют под серым предзимним дождем.

А казалось - чуть-чуть, и - свинцовый балтийский фарватер
Мне откроет дорогу. Ее не нашел Геркулес.
Капли... Дождь на броне, охреневшие чайки - в кильватер:
Посмотреть на кончину титана, несущего крест.

А казалось (вполне!) - под прицелом шестнадцати дюймов
Целый мир ляжет агнцем, как всуе сглаголил пророк.
Я хотел этот мир сбросить наземь с подгнивших котурнов,
Но - ложатся букетами сны, в сотый раз заболтав Рагнарёк.

Я - последний атлант, изнемогший под ржавостью неба,
Променявший Вальхаллу на клубность признания строк.
Я - "Советский Союз". Я - живая, живучая небыль.
Я - последний атлант. А последний - всегда одинок.

Илья Бестужев http://stihi.ru/2009/12/07/2643

Ты так долго уже не с нами.
Не с нами, и эта весна тесна мне.

Была б ты жива – перешила бы пуговицы,
И сносил бы я эту весну как новую:
Вдоль по улице – церкви-луковицы,
Управа на площади, кабак за канавою…

Церкви-луковицы, речи-нелепицы,
Реки вскрылись, у каждой по пять тузов.
Кошкой ластится к земле гололедица,
Поскользнулся, упал, начинай с азов.

Или так – безглазая пастью клац,
Лысая пустошь от Магадана до Нарвы,
Отутюженный сапогами плац,
Где маневры действуют мне на нервы.

Знаешь, мы опять не сеяли ни хрена,
А теперь дивимся – оно и выросло.
И не первый месяц уже война
Вымысла против другого вымысла.

Ветер о прохожего пальцы вытер,
Я это видел, возможно, выдумал,
Когда наши нашим сдали без боя Питер,
И Самсон у льва последние зубы выломал.

И потом я забыл, в атаку мы или так,
Потерял берданку, оставил шинель в ломбарде,
Продал всех с потрохами, выручил четвертак,
Бил кого-то по морде и сам получал по морде.

Ох, была б ты жива, ты бы, верно, нашла слова,
Я сидел бы дома, жевал твои пироги.
Ты была бы права, опять, как всегда, права.
Я сносил бы весну и не гнал бы этой пурги.

Москва митингует. Зима не помеха.
Зима равноправно со всеми лютует.
Зато на Поклонной, наверно, потеха.
Москва по другим площадям митингует.

Москва митингует. Тут шарфик повяжут.
А тут, у вокзала, столица ворует.
И тут же бомжует. Замерзнет и ляжет.
А рядом другая Москва митингует.

А вот и колонны, колонны, колонны.
Конечно же, праздник. Хоть ветер и дует.
Ну, там, на Поклонной, понятно, поклоны.
А здесь, на Москве, где Москва митингует

И люди другие. И лозунги тоже.
Терять-то им нечего, вот и рискует,
Здесь каждый рискует, помилуй их, боже.
Москва митингует.

Москва митингует. И ходит с плакатом:
«С пожизненным сроком!» А он негодует.
А, может, смеется, ругается матом…
Москва митингует.

Москва митингует. Похмелье не скоро.

Послали к черту, идите к богу,
Одна дорога,
Стреляли в руку, попали в ногу,
Убили бога.

Сперва убили, потом запели,
Поют и скачут.
А если вспомнят в конце недели,
Сидят и плачут.

C тех пор, как люди убили бога,
Они так жалки.
Игрушек стало совсем немного.
Одни стрелялки

Одни стрелялки да молотилки.
Столбы да каски.
От коммуналки до вытрезвилки
Сплошные сказки.